| ПРОЛОГ | ГЛАВА 1 | СЧАСТЬЕ | ГЛАВА 2 | НЕНАВИСТЬ | ГЛАВА 3 | РАДОСТЬ | ГЛАВА 4 | СТРАХ | ГЛАВА 5 | НАСЛАЖДЕНИЕ | ГЛАВА 6 | ВИНА | ГЛАВА 7 | ЛЮБОВЬ | ЭПИЛОГ |
БОРИС МОИСЕЕВ | КНИГА ПТИЧКА ЖИВОЙ ЗВУК | ЧИТАТЬ ONLINE
ПТИЧКА ЖИВОЙ ЗВУК // ГЛАВА 7
В день отъезда Писатель проснулся рано. Он немного полежал, прислушиваясь к звукам за пределами своего внутреннего мира. Творческое воображение тоже проснулось. И, поскольку глаза никак не желали открываться, оно принялось выдумывать объяснения неясным шорохам в номере и приглушенному гулу за окном. Например, легкий шелест у балконной двери мог означать, что в гости пришла симпатичная девчонка из подтанцов- ки Бориса Моисеева… А легкое рычание мотора внизу могло принадлежать «Мерседесу», увозящему Моисеева на очередной концерт… Увозящему?!! Писателя бросило в дрожь, и он тут же вскочил. На часах было ровно восемь. До возвращения в Питер оставалось меньше суток, а в собранном материале зияла чудовищная брешь! Не хватало чего-то самого главного. Чего конкретно, Писатель еще не знал. Но чувствовал, что стоит на пороге важнейшего открытия. Без которого за книгу о Борисе Моисееве не стоило и браться.
Писатель вылез из постели и принялся лихорадочно собираться. Перед тем как отправиться обратно в тесную духоту Питера, ему позарез было нужно поговорить с Борисом. Вот только бы найти ту тему… И, желательно, добиться сенсационного откровения! Или — прощай тиражи, гонорары и бешеный успех. Упустить из рук шанс на бестселлер Писатель не мог. А потому второпях сунул обе ноги в одну штанину, одновременно потянулся за бритвой и рванулся в ванную…
Он упал громко и больно. Гостиница содрогнулась, но устояла. Писатель немного полежал, глубокомысленно изучая особенности ялтинского линолеума. Ну и заодно анализируя ситуацию. Линолеум оказался вполне приличным. А ситуация — идиотской. Если бы еще неделю назад кто-нибудь сказал, что Писатель будет торопиться на встречу к Борису Моисееву, он бы искренне удивился. Теперь ему почему-то было не до смеха. Драгоценные минуты уплывали. А самое главное о человеке, который не вписывается ни в какие рамки, так и не было сказано… Писатель страдальчески закряхтел. Потом подергал ногами, запутавшимися в штанах, и вдруг расхохотался. Он представил, как выглядит со стороны,— небритый сонный мужик с сумасшедшими глазами, азартно извивающийся на полу гостиничного номера… Писатель, наконец, освободил ногу и поднялся, продолжая хохотать.
Через полчаса он уже сидел в кафе с чашкой кофе и бутербродом. Голова у него была чистой и ясной. От гладко выбритых щек исходил легкий аромат Босса по имени Хуго. А искушенный писательский взгляд шарил по интерьерам, как локатор, в поисках незатасканных метафор и оригинальных образов.
Объект приложения творческих сил появился в девять утра. Борис Моисеев был одет в неизменные шорты, футболку и панаму. В сонной массе отдыхающих его можно было и не заметить. Но нет! Даже теперь, без свиты и сценического костюма, он все равно выделялся из толпы. Словно существовал отдельно, сам по себе. Артист подошел к столику Писателя. Он был вальяжен и нетороплив.
— Привет. Пойдем на пляж? — Моисеев кивнул в сторону моря.— Там и поговорим.
Писатель поднялся с места. Ради ответа на свой самый главный вопрос к Моисееву он был готов идти куда угодно. Жаль только, что никак не удавалось сообразить, что же это за вопрос…
Через пятнадцать минут они уже лежали на пляже. Нежное утреннее солнце гладило кожу. Небольшие волны шуршали где-то у ног, словно что-то нашептывая. Казалось, мир создан для радости и удовольствий. Но Писатель горел желанием работать. Очередная гениальная идея его пока не озарила. Поэтому он деловито уточнял детали будущего бестселлера:
— …И поэтому каждый раз, вспоминая какое-нибудь имя, я надеюсь услышать скандальные подробности. Это логично. Люди будут искать в книге именно это. И если это надо озвучить, мы это озвучим! А если нет — мы об этом просто умолчим…
Моисеев блаженно щурился, наслаждаясь солнцем и покоем. Сейчас ему не хотелось сомнительной популярности. Обижать он тоже никого не хотел. Видимо, поэтому Борис поддакивал вяло, сводя разговор к компромиссной мягкотелости:
— Да, конечно… Когда мы говорим о каком- то имени, например там Бабкина, Пугачева… то без злости, без обиды… Чтобы она прочитала и сказала с улыбкой: «Ах, блин, сволочь!»
— Но в принципе, люди ждут шума, скандала! — не унимался Писатель.
Но Моисеев стоял на своем:
— Понимаешь, все знают устройство моих мозгов! Все знают, что я всегда говорю правду в лицо. И разговор идет просто об отношениях… Никакой ненависти у меня нет, я не злопамятный…
Внезапно чья-то тень на секунду заслонила Писателю солнце. Он повернул голову и обомлел. Разумеется, и в самой гостинице, и на пляже хватало женщин детородного возраста, вызывающих живейший писательский интерес. И где-то даже сексуальный. Но такого умопомрачительного совершенства ему видеть не доводилось. Девушка в купальнике прошла мимо и улыбнулась. В любовь с первого взгляда Писатель не верил. Как, впрочем, и со второго, и с третьего… Честно говоря, он вообще считал ее массовым штампом для упрощения сексуального контакта. Но сейчас он почувствовал, как за грудиной стремительно разрастается обжигающе горячий ком. Писатель демонстративно уронил нижнюю челюсть на грудь, изобразив немой восторг. Девушка оценила его пантомиму и расхохоталась. Ее мело-
дичный смех прокатился по душе Писателя сияющей россыпью звонких капель. Он сглотнул слюну, с трудом выдавив из себя:
— Вот это да-а!
Моисеев приподнял пальцем надвинутую на кончик носа панаму. В его поле зрения попала бегущая к воде нимфа, и он коротко прокомментировал:
— Классная! О’кей?
Писатель обреченно кивнул. Шансы на ответную симпатию были невелики. Можно сказать, стремились к нулю. Если честно, то за всю жизнь искренне Писателя любили только родители. Ну и жена. Правда, уже бывшая.
И любила она его очень недолго. В остальных случаях со взаимностью регулярно возникало полное безобразие. Те, кому нравился Писатель, обычно красотой не блистали. А те, кто нравился ему, не обращали на него ни малейшего внимания. Так что ему оставалось лишь тоскливо вздохнуть вслед удаляющейся незнакомке:
— Хороша Маша, да не наша! Такой вот о’кей…
Борис коротко хохотнул и предложил:
— Хочешь, позовем?
Хотеть Писатель, конечно, хотел. Но получить насмешливый отказ при таком стечении любопытных наблюдателей, в его планы никак не входило. Уходя от ответа, он снова уткнулся в блокнот и вернулся к работе:
— Мы еще не уточнили… А вот насчет криминального мира, «авторитетов» и прочего?.. Какие существуют, скажем, отношения?
— «Авторитеты»? — на мгновение задумался Моисеев.— Ну а как же! Без них тоже жить нельзя. Не то что совсем нельзя… Но это же все — нормальные люди, которые, знаешь… — артист покрутил в воздухе рукой.— Как это понимать? Что такое криминал? Я не понимаю! Я же не знаю, кто чем занимается. Это я — публичный человек, это у меня профессию не спрятать. Я не сопру деньги, потому что у меня и возможности такой нет! Я не смогу что-то сделать или навредить… И я никогда не напрягался, никогда не спрашивал: «А, простите, кем вы работаете?» Меня волнует другое: «Простите, а как вы поживаете? Почему у вас такие грустные глаза? Почему у вас губы дрожат? И при желании, вы не можете сделать для себя что-то… Кто вы? Почему не влюблены?» Вот что важно!..
Пока они беседовали, богиня неземной красоты успела искупаться и направилась обратно. В душе Писателя вновь колыхнулась обжигающая волна почти забытых ощущений. И тут же возникло тоскливое предчувствие неудачи… Видимо, на его лице отразилась вся гамма переживаний. Потому что Борис вдруг понимающе похлопал его по плечу и неожиданно махнул незнакомке рукой:
— Деточка, подойди на минутку.
Девушка помахала в ответ и свернула к ним, обворожительно улыбаясь. Писатель попробовал произнести что-нибудь искрометное, приличествующее случаю. Но язык словно прилип к зубам. У него — профессионального продавца красивых фраз — не нашлось в запасе ни черта подходящего! Зато Моисеев искренне наслаждался ситуацией. Он галантно приподнялся и указал на свободный шезлонг:
— Составите нам компанию?
— Конечно! — рассмеялась незнакомка.— Вы ведь Борис Моисеев?
Артист кивнул:
— Да,— он повернулся к Писателю.— А это мой друг — великий автор! Лучший после Ильфа и Петрова!
Девушка с любопытством перевела взгляд на Писателя. Тот немного покраснел от смущения. Но она подвинулась к нему поближе и произнесла:
— Ой как интересно! Меня зовут Людмила…
И неожиданно легко завязалась беседа. Писатель ощутил вдохновение. Он даже выдал несколько остроумных пассажей. Борис хохотал на весь пляж. Девушка доверчиво наклонялась вперед, прислушиваясь к каждому его слову… За непринужденной болтовней время незаметно подошло к обеду. Писатель, очарованный от кончиков волос до самых пяток, предложил Людмиле встретиться. И она вроде бы согласилась!..
Вечер наступил незаметно. Писатель неторопливо брел по набережной. Теплая южная ночь еще только подкрадывалась к побережью, а море, казалось, уже заснуло. Оно неподвижно застыло, как огромный кусок темнозеленого стекла. Время будто остановилось…
Летняя сказка подходила к финалу. Еще одна встреча с Борисом Моисеевым — и на свет появится последняя глава. Он еще не решил, о чем она будет, но точно знал — она будет теплой, нежной и романтичной. Как этот вечер, пропитанный ожиданием счастья. Будучи человеком эстетически полноценным, Писатель не мог себе позволить осквернить его ужином в ресторане отеля. Память должна удержать в себе только приятные моменты пребывания в командировке за границей. Из множества вариантов он выбрал кафе, которое располагалось ближе всех к морю. Рекламный постер при входе, на котором красовалась бутылка французского «Енисея», придавал ситуации оттенок философской законченности.
— От чего ушли, к тому и пришли,— задумчиво произнес Писатель и уверенно направился к свободному столику.
Блюда и напитки он выбирал неторопливо. Разум подсказывал, что в тарелках должно быть мясо, а в рюмках — коньяк. Но душа внезапно возмутилась и потребовала праздника. Писатель с ней спорить не стал. К стандартному набору гастрономических наслаждений на десерт добавился фруктовый салат и кальян на красном вине. С моря, наконец, подул легкий ветерок. В нем была и морская прохлада, и тепло раскаленных за день прибрежных камней. Воздух забирался под свободную рубашку Писателя, словно нежные теплые руки касались его кожи, пробегая то по спине, то по груди.
Вскоре свежий сочный эскалоп в желудке уютно накрылся коньяком. Симпатичная официантка поставила перед Писателем тарелку с нарезанными фруктами и кальян, от которого удивительно пахло дыней, виноградом и еще чем-то терпким. Этот аромат хотелось вдохнуть в легкие и никогда не выпускать. Пусть, даже если дышать больше не придется… Короче, Писатель набрался. И в тот момент, когда ему показалось, что лучше быть уже не может, где-то совсем рядом зазвучала знакомая музыка.
Писатель вздрогнул от неожиданности, отыскивая глазами источник звука. Выяснилось, что музыка доносится из телевизора, укрепленного над стойкой бара. Писатель посмотрел на экран и не поверил своим глазам! На Украине, в Ялте, в прайм-тайм показывали фильм, когда-то давно снятый по его книге!.. А он, сытый и в меру пьяный, сидел, курил вкусный кальян… И струйка ароматного дыма будто вычерчивала на фоне звездного неба: «Жизнь удалась!» Писатель оцепенел, боясь спугнуть внезапно нахлынувшее ощущение.
— Что-то случилось? — Приятный женский голос вывел его из ступора.
Писатель оторвался от телевизора и обернулся. У столика стояла она — та самая нимфа по имени Люда… Она улыбалась и, глядя на Писателя, счастливо хлопала длиннющими ресницами. После каждого взмаха инженеру человеческих душ хотелось ущипнуть себя побольнее и убедиться, что это не сон.
— Что-то случилось? — повторила красавица.
Писатель, наконец, взял себя в руки и отозвался:
-Да.
— И что, если не секрет?
— Любовь… нечаянно нагрянула…
Девушка рассмеялась.
— Можно мне присесть?
Писатель театрально хлопнул себя по лбу, вскочил и подвинул девушке стул. В атмосферу томного вечера органично вписались два коктейля, украшенные яркими тропическими зонтиками. Спиртное еще больше распалило Писателя, окончательно наполнив его душу блаженством. Он гордо поведал о своей причастности к фильму, который шел по телевизору. Люда неподдельно удивилась. Она, вообще, оказалась прекрасной собеседницей — то есть умела слушать. Девушка от души хохотала над его шутками и охотно поражалась глубине философских сентенций. Она доверчиво касалась Писателя бедром и сжимала его ладонь…
Тот удвоил напор, решительно намереваясь завоевать сердце красавицы. Из Писателя, как из рога изобилия, сыпались цитаты и гениальные импровизации. Люда мило щебетала и расспрашивала его о литературе. И когда его фамилия появилась в титрах она восторженно распахнула глаза…
Писатель понял — свершилось! Пожалуй, впервые в его жизни творчество дало такие потрясающие плоды. Награда оказалась великолепна. Она сидела напротив, изящно поигрывая соломинкой от коктейля. Ее розовый язычок то и дело показывался между белоснежными зубками. На прекрасном лице блуждало выражение полной готовности к взаимной страсти… Рука Писателя неуверенно легла поверх ее тонкого запястья. Девушка ответила на его призыв, покорно опустив глаза.
— Может, поднимемся ко мне? — хрипловатым шепотом спросил он, уже не сомневаясь в положительном ответе.
— Конечно! — ответила она с готовностью.— Триста долларов.
Писатель машинально переспросил, не сразу уловив суть:
— Триста долларов?
— За два часа! — призывно улыбаясь, пояснила богиня любви, внезапно оказавшаяся ее профессиональной жрицей.
Писатель подавил удивленный вздох… И все же в жизненной позиции закоренелого циника были свои преимущества. Даже в романтическом угаре он сохранил остатки скептицизма. Тем более когда его смутные подозрения в нереальности происходящего подтвердились…
Писатель выдержал удар, даже не дрогнув лицом. Триста долларов за любовь? Не так уж и дорого!.. Некоторые готовы отдать за нее половину мира, или даже всю жизнь! Опять же аванс за будущий бестселлер позволял купить много разных вещей. Как выяснилось, даже любовь… Писатель, уже по-хозяйски, положил ладонь чуть ниже безупречной осиной талии и философски изрек:
— Не в деньгах счастье. Пойдем… любимая…
Ровно через два часа десять минут в ресторан гостиницы «Ялта» спустился в меру пьяный человек. Он не качался и мыслил здраво. Его взгляд был направлен куда-то вдаль, будто пытался проникнуть в глубины мироздания. Писатель подошел к столику Бориса Моисеева и сел на свободный стул…
Завтра артист поедет дальше. И снова будет звучать музыка, снова залы будут разрываться от криков восхищения и аплодисментов… А Писатель в далеком Санкт-Петербурге сядет в любимое кресло и в полной тишине своего кабинета напишет обо всем, что увидел, почувствовал, понял…
Он положил перед собой включенный диктофон, потом задумчиво посмотрел в глаза Моисеева и решительно выдохнул последний, и самый важный вопрос:
— Так что же это такое — любовь?
| ПРОЛОГ | ГЛАВА 1 | СЧАСТЬЕ | ГЛАВА 2 | НЕНАВИСТЬ | ГЛАВА 3 | РАДОСТЬ | ГЛАВА 4 | СТРАХ | ГЛАВА 5 | НАСЛАЖДЕНИЕ | ГЛАВА 6 | ВИНА | ГЛАВА 7 | ЛЮБОВЬ | ЭПИЛОГ |
БОРИС МОИСЕЕВ | КНИГА ПТИЧКА ЖИВОЙ ЗВУК | ЧИТАТЬ ONLINE
БОРИС МОИСЕЕВ официальный сайт 