| ПРОЛОГ | ГЛАВА 1 | СЧАСТЬЕ | ГЛАВА 2 | НЕНАВИСТЬ | ГЛАВА 3 | РАДОСТЬ | ГЛАВА 4 | СТРАХ | ГЛАВА 5 | НАСЛАЖДЕНИЕ | ГЛАВА 6 | ВИНА | ГЛАВА 7 | ЛЮБОВЬ | ЭПИЛОГ |
БОРИС МОИСЕЕВ | КНИГА ПТИЧКА ЖИВОЙ ЗВУК | ЧИТАТЬ ONLINE
ПТИЧКА ЖИВОЙ ЗВУК // ГЛАВА 6
Зрительный зал опустел. Шоу Бориса Моисеева закончилось. В холле и на улице звучали оживленные голоса. Многим хотелось взять у артиста автограф, или высказать слова признательности, или хотя бы просто прикоснуться к нему. Некоторые даже пытались проскочить в служебные коридоры. Однако на ближних подступах к гримерке стояли милиционеры, а в дверях застыл Сергей Горох, отсеивая посторонних. Вокруг него, в нетерпеливом ожидании, клубилась толпа посетителей. Здесь были друзья и знакомые Бориса, журналисты и фотографы, персонал концертного зала и местные деятели культуры. Все стремились во что бы то ни стало попасть внутрь.
Моисеев сидел в кресле, перед зеркалом, безвольно уронив руки вдоль тела. Его сценический болоньевый плащ был настолько пропитан потом, что на пол с него падали тяжелые прозрачные капли. Кураж и драйв прошли. Артист устал. Он уже успел отдышаться, но разговаривал еще с трудом. Писатель посмотрел на его бледное лицо, опасаясь сердечного приступа. Моисеев поймал обращенный к нему настороженный взгляд и усмехнулся:
— После концерта ничего не соображаю. В пятьдесят лет—два часа в таком темпе… О’кей?
Внезапно стало понятно, что Борис измотан напрочь, совсем. Он кивал журналистам, принимал поздравления и подарки, раздавал автографы. Но было видно, что ему хочется покоя. Наконец наплыв посетителей стих. Моисеев устало откинулся на спинку кресла и замер, переводя дух.
Вокруг все было завалено цветами. Отдельно лежали какие-то свертки, коробочки и пакеты. Борис задумчиво осмотрел груду подарков и вытащил из нее большого плюшевого Медведя. Игрушка ему чем-то понравилась. Он потрепал медведя за ухо:
— Зверь — супер!
В дверь просунулась голова в милицейской Фуражке:
— Пока посидите,— попросил блюститель закона.— Уж больно толпа здоровая.
Горох кивнул:
— Конечно.
Писатель кашлянул, привлекая к себе внимание:
— Кх-м! В каком смысле — толпа?
— Ну, как всегда. Поклонники у служебного входа. Стоят, ждут.,. — пояснил арт-дирек- тор.— Если больше сотни, лучше не выходить. Порвут на сувениры.
— Больше сотни?..— озадаченно пробормотал Писатель себе под нос.
Раньше он и не задумывался над тем, что у звезд имеются сотни и тысячи почитателей, готовых на всякие безумства. Они собирают записи, несут на концерты огромные букеты, дежурят возле квартиры и у служебного входа… Писателю захотелось сказать, что, на его взгляд, все они — явно ненормальные. Опасные и непредсказуемые сумасшедшие. Сам бы он к толпе таких придурков не вышел даже по решению суда… До этой поездки, до встречи с Борисом Моисеевым, он легко засунул бы собственное мнение себе… обратно. И произнес бы что-нибудь политкорректное. Но теперь ему почему-то было неудобно думать одно, говорить другое и делать третье…
— А не страшно выходить к таким… идиотам?! — неожиданно даже для самого себя громко спросил Писатель.
Арт-директор чуть не подавился своей безукоризненно вежливой улыбкой. В гримерке повисла тишина. Моисеев оторвался от созерцания очередного подарка и поднял взгляд на Писателя. Тот бесшабашно усмехнулся в ответ. Говорить то, что думаешь, оказалось интересно. Борис понимающе кивнул:
— А как же! Конечно, страшно. Помню, в меня как-то даже плеснули кислотой. Не попали! — Он вдруг расхохотался.— Но они же меня любят! Вот, видишь, подарки, там, цветы…
Артист широким жестом обвел гримерку. Под руку ему подвернулся все тот же плюшевый медведь. Моисеев взял его за лапу и неожиданно протянул Писателю:
— Это тебе. Красивый, да? Бери! Будет память о Ялте, о всех делах…
Писатель машинально принял игрушку и положил себе на колени. Отказываться было неудобно. Все-таки Борис делал подарок от души. Да и все присутствующие мило улыбались в знак одобрения. Отказаться значило незаслуженно обидеть человека. Писатель всем своим видом изобразил горячую благодарность. Но, дождавшись, когда внимание Бориса переключится на поклонника, он облокотился на медведя, как на подушку, чтобы тот не так бросался в глаза.
Тем временем народ засуетился, собирая вещи и цветы, готовясь к отъезду. Борис быстро переоделся, периодически потирая ладонью грудь. Заметив это, Писатель подумал и тут же сказал то, что подумал, закрепляя новую привычку:
— Может, как-то полечиться? Или на обследование лечь? С сердцем шутки плохи.
Моисеев покачал головой:
— Не-ет. Проверяться я никуда не хожу. Мне кажется, когда начнут ковыряться, то чего-нибудь точно нароют. Обязательно нароют, как и в любом человеке. Я там бываю, допустим, если мне нужно с рожей что-то сделать… Тогда иду к хирургу. Есть такой — Володя Тапия. Он эмигрант. И он так красиво мне лицо поправил… Однажды я пришел к нему на консультацию. Ну, посмотреть, что мне надо там… Сдал анализы. И вдруг у меня нашли проблему в почках! Камни! Никогда не забуду, как меня положили вытаскивать этот камень куда-то типа операционной. Это было в больнице администрации президента. Пока мне там дробили, пока лазали в член какой-то палкой, собрались студенты. Куча студентов собралась смотреть на меня, ЖИВОГО! И когда я отошел от наркоза, когда уже все это пережил, открыл глаза, смотрю — а на меня пялится целая толпа! Вижу, сверху, через стекло, на меня глядят. Ну, мне же надо было что-то сказануть. Я и говорю:
— Простите, доктор, а вы мою целку не затронули?..
Они там все ржали. Но это после наркоза, после всей этой фиши… А вообще, ко мне очень хорошо люди относятся. Я когда лежал там, в больнице, проходил все анализы — пару лет тому назад это было,— ко мне и внимание дикое было, и интерес. И все очень аккуратные, знаешь, оберегали меня. Очень трогательно, очень приятно… Но я все равно больше не хожу никуда. Не проверяюсь. Вдруг опять найдут какую-нибудь ерунду…
Дверь гримерки снова приоткрылась. Все тот же милиционер просунул голову внутрь. Увидев, что все собираются выходить, он виновато доложил:
— Не рассасывается!
Сообщение никого не обрадовало. Но Борис устало скомандовал:
— Давайте уже поедем.
Все зашевелились и двинулись к выходу. Дверь распахнулась. В коридоре стояли люди. Оказалось, что и тут не все разошлись. Засияли вспышки фотоаппаратов, засуетились журналисты. Послышался оживленный гул. Писатель поднялся с места и немного замешкался. Ему предстояло появиться перед объективами фото- и видеокамер в компании с Борисом Моисеевым. А в руках он держал большого плюшевого медведя!.. По отдельности два этих факта не имели катастрофического характера. Но в сочетании друг с другом…
У дверей гримерки возник небольшой человеческий водоворот. Перед тем как выйти, Моисеев обернулся. Возможно, чтобы просто проверить, не осталось ли чего-нибудь из гардероба. Или еще зачем-то. Но Писатель почему-то смутился и мучительно покраснел. Им овладела мелкая суета. Перед тем как сделать шаг вперед, он закрутил по сторонам головой и вдруг увидел себя в зеркале. Писатель замер, будто пригвожденный к месту. Ему внезапно представилось, что именно так он будет выглядеть на фотографиях в завтрашних газетах и на всех скандальных сайтах Интернета — с красным лицом, блестящим от пота, и с плюшевым медведем в руках. Да еще и на фоне Бориса Моисеева! К такой умопомрачительной популярности он готов не был! Не был, и все тут!!! Несмотря на широту взглядов и скептическое отношение к сплетням и слухам…
Писатель неловко дернулся назад. Но отступать было некуда. Сергей Горох, выходящий последним, уже готов был ступить за порог. В распоряжении несчастного Писателя оставались считаные мгновения, отделяющие его от крайне сомнительной славы. И тут его дрожащее колено наткнулось на приоткрытую дверь тумбочки. Почти не осознавая, что делает, Писатель быстро нагнулся и запихал несчастную игрушку внутрь. Горох уже начал поворачивать голову. Писатель обогнул кресло и стремглав бросился к выходу. Он почти врезался в толпу и чуть не налетел на Моисеева. Больше всего на свете он боялся, что артист обратит внимание на исчезновение подарка. Но, к счастью, Борису было не до того. Вокруг толпился народ, и его тащили в разные стороны, умоляя сфотографироваться, расписаться на программках и буклетах, ответить на вопросы журналистов…
Моисеев словно плыл в этом море всеобщего обожания. Писатель пристроился в кильватер, продолжая виновато прятать глаза. Ему было стыдно и неловко. К служебному входу они подошли бок о бок с Борисом. Как-то так, само собой, получилось, что артист немного замедлил шаг перед самой дверью. Он чуть подтолкнул Писателя, пропуская вперед. Тот взялся за ручку и первым ступил на крыльцо…
Поначалу Писатель не понял, что произошло. Прямо ему в лицо ударил многоголосый радостный вопль. С новой силой засверкали фотовспышки. Писатель моргнул и заслонился рукой. На небольшой площади позади концертного зала стояла толпа из нескольких сотен человек. После окончания концерта прошло почти два часа. Но преданные поклонник ки продолжали ждать своего кумира. Их восторг был настолько велик, что Писателя будто накрыло этой волной восхищения… Потом люди разглядели, что перед ними не Моисеев, и разочарованно выдохнули. Однако расстроиться окончательно они не успели. Через секунду на крыльце появился сам артист. Вечернюю Ялту сотряс новый рев восторга:
— Бори-ис!!!
Писатель шагнул в сторону, освобождая проход. В толпу тут же вклинились милиционеры, создавая коридор. Моисеев со свитой спустился в народ. По пути к машине он успел дать несколько десятков автографов, получить еще охапку букетов и почти ослепнуть от вспышек фотоаппаратов. Борис улыбался, благодарил и жеманничал, снова поддерживая свой имидж…
Наконец, им удалось добраться до машины. Они погрузили цветы и подарки. «Мерседес» обогнул толпу и выкатился на свободное пространство, унося артиста подальше от эпицентра всеобщей любви. Писатель высунул голову в окно и посмотрел назад. Толпа возле концертного зала не расходилась. Люди махали вслед машине, радостно улыбаясь.
Борис в изнеможении откинулся на спинку сиденья:
— Ну вот и все. Спасибо всем…
Писатель обернулся и увидел его усталое лицо. Ему внезапно стало стыдно до слез. Душу кольнуло какое-то давно забытое чувство. Что- то такое, из далекого детства и романтической юности. Что-то из того времени, когда он еще не был прожженным циником… Писатель снова покраснел, вспомнив, как суетливо запихивал в тумбочку подарок Моисеева, как прятал лицо от фотокамер, как торопился юркнуть в машину… Сейчас, рядом с артистом, это выглядело как мелкое паскудное предательство. И в это мгновение Писатель понял, что острое и мучительное чувство, гложущее его изнутри, заставляя стыдиться самого себя, это — чувство вины. И нет на свете ничего пронзительнее и больней. Скользкие потные пальцы Писателя нащупали в кармане диктофон. Он уставился куда-то вниз и буркнул себе под нос, обращаясь к Моисееву: — А вина — это что?..
| ПРОЛОГ | ГЛАВА 1 | СЧАСТЬЕ | ГЛАВА 2 | НЕНАВИСТЬ | ГЛАВА 3 | РАДОСТЬ | ГЛАВА 4 | СТРАХ | ГЛАВА 5 | НАСЛАЖДЕНИЕ | ГЛАВА 6 | ВИНА | ГЛАВА 7 | ЛЮБОВЬ | ЭПИЛОГ |
БОРИС МОИСЕЕВ | КНИГА ПТИЧКА ЖИВОЙ ЗВУК | ЧИТАТЬ ONLINE
ПТИЧКА ЖИВОЙ ЗВУК // ГЛАВА 6
БОРИС МОИСЕЕВ официальный сайт 