| ПРОЛОГ | ГЛАВА 1 | СЧАСТЬЕ | ГЛАВА 2 | НЕНАВИСТЬ | ГЛАВА 3 | РАДОСТЬ | ГЛАВА 4 | СТРАХ | ГЛАВА 5 | НАСЛАЖДЕНИЕ | ГЛАВА 6 | ВИНА | ГЛАВА 7 | ЛЮБОВЬ | ЭПИЛОГ |
БОРИС МОИСЕЕВ | КНИГА ПТИЧКА ЖИВОЙ ЗВУК | ЧИТАТЬ ONLINE
ПТИЧКА ЖИВОЙ ЗВУК // ГЛАВА 5
До начала выступления оставалось совсем немного времени. Шоу Бориса Моисеева надвигалось на Ялту, неумолимо, как шторм или гроза… Казалось, сам воздух гримерки был пропитан тревожным ожиданием чего-то значительного и важного. Все, что не имело отношения к выступлению, словно перестало существовать. Люди вокруг находились в постоянном движении. Писатель сидел в кресле, с интересом наблюдая за круговертью событий. Кто-то входил, кто-то выходил… Моисеев отдавал распоряжения, инструктировал… Но с каждой минутой артист все больше отгораживался от внешнего мира, погружаясь в себя. Он то и дело отвечал невпопад или неожиданно обрывал очередной разговор на полуслове.
Последние посетители вошли в гримерку перед самым началом концерта. Двое мужчин в хороших костюмах поздоровались с Борисом, как со старым знакомым. Потом они раскрыли перед ним папку с поздравительным адресом. Он автоматически ответил на приветствие и недоуменно пробежал глазами текст. Коллектив концертного зала просил поздравить своего директора с днем рождения. Услышав просьбу, Моисеев рассеянно кивнул. По его отрешенному лицу невозможно было понять, слышит ли он собеседников. Но бумажки Борис взял, еще раз кивнув на прощание. Мужчины вежливо улыбнулись и откланялись. Арт-директор закрыл за ними дверь и прислонился к ней спиной, прекращая доступ посторонних.
На лицо артиста легли последние штрихи макияжа. Моисеев потянулся к пузырьку с корвалолом. Писатель озадаченно хмыкнул. Такая самоотверженность, с его точки зрения, походила на фанатизм. Проезжая по Ялте, он заметил, что город наполовину пуст. А рвать жилы ради пары сотен равнодушных зрителей, пришедших убить пару часов перед пьяными посиделками в кабаке, казалось глупо. Собрать при таком безлюдье даже сотню зрителей было бы большой удачей… Но Моисеев готовился к своему шоу, как гладиатор к последнему бою. Он окончательно ушел в себя и застыл, машинально массируя рукой грудь.
Писатель поднялся с места, недоуменно пожав плечами. Горох предупредительно улыбнулся:
— Давайте, я проведу вас в зал.
Они прошли по коридору, огибающему сцену. До начала шоу оставалось несколько минут. Где-то вдали прозвучал звонок, по-старинке торопя зрителей. Писатель вошел в зал, выглянул из-за спины арт-директора и… обомлел! Свободных мест не было! До этого дня такого аншлага видеть ему не доводилось. От первых рядов до балкона нестройно колыхалось море голов. Люди стояли в проходах и вдоль стен, занимая все свободное пространство. Даже у выходов было не протолкнуться. Откуда в полупустой Ялте взялось столько народа, для Писателя оказалось неразрешимой загадкой. Он наткнулся на плотный заслон из чужих спин и остановился в полном недоумении. Но арт-директор не дал ему застрять в холле. Он деловито раздвинул толпу и двинулся в ложу для почетных гостей.
Писателю досталось место с краю, рядом с какими-то важными местными чиновниками. Он упал в кресло и потрясенно осмотрелся. На его взгляд, основная масса публики должна была состоять из томных «мужчинок» богемной наружности. Ну и из девиц розоватого оттенка. Но он опять ошибся! Все оказалось совсем иначе. Заполненный совершенно разными людьми зал приглушенно шумел. Все, от седовласых старушек до детей с игрушками в руках, оживленно переговаривались в ожидании начала концерта. Большинство зрителей составляли люди среднего возраста. А количество абсолютно нормальных среднестатистических мужиков, сидящих рядом с женами или любимыми дамами, пожалуй, даже немного превышало норму. Костюмы, галстуки, вечерние платья и уложенные волосы — все говорило о том, что люди готовились к важному событию, к празднику! Изумленный Писатель достал блокнот и стал чертить на первой странице большие вопросительные знаки. Что означало у него крайнюю степень непонимания. На третьей жирной загогулине свет в зале стал постепенно меркнуть. Публика немного притихла и вдруг разразилась аплодисментами.
На середину сцены стремительно вышел Борис Моисеев в длинном плаще. Шум в зале тут же стих. Артист остановился у самого края и произнес томным голосом: Ну что, Ялта, ты хочешь Борю Моисеева?
Зал снова взорвался аплодисментами и смехом. Если и витала в воздухе какая-то настороженность, если и чувствовался некий ледок ожидания неведомого, то они мгновение» растаяли после первых же слов Бориса. Зрители раскрылись и расслабились. Писатель сразу осознал, что произошло, и восхищенно прищелкнул языком. То, что сделал Моисеев,, было настоящей клоунадой. Это не вызывало! неприятия, а просто порождало смех. Как в цирке. Артист абсолютно точно знал, как это надо делать. Чтобы не перейти грань. Он никого и ничем не оскорбил, безупречно выдержав интонацию. И публика приняла его, сделав шаг навстречу. Теперь он целиком принадлежал ей и этому залу, а зал и публика принадлежали ему. Лицо Моисеева одухотворенно светилось. Он был обожаем зрителями с первых секунд шоу…
— Выступает артист!..— громко объявил он.— Не заслуженный, не народный… а просто любимец публики — Борис Моисее-ев!!!
И вдруг, будто из воздуха, возникла музыка. Она внезапно выплеснулась на собравших
ся и моментально затопила раскрытые души. Потом в унисон с ней зазвучал голос:
Глухонемая любовь стучалась в окна, Глухонемая любовь стучалась в двери,
Где в этом мире немом душе согреться? Глухонемая любовь стучалась в сердце…
Хрипловатый шепот, насыщенный бешеной энергетикой, заставил всех качнуться к сцене и замереть, подчиняясь мощной волне, накрывшей зал. Артист взял многотысячную душу аудитории и подбросил куда-то ввысь. Потом поймал и бережно опустил на место… Песня закончилась. На мгновение стало тихо. А потом публика взревела от восторга. Но артист поднял руку, и она снова затихла, повинуясь ему, как дрессированный тигр. А Борис неожиданно торжественно поздравил директора концертного зала с днем рождения. Он говорил от всего сердца так, словно это был самый большой в его жизни праздник. Словно не существовало для него человека ближе и родней. Следующую песню Моисеев под оглушительные аплодисменты посвятил его юбилею…
Цветные зонтики рекой бегут по тротуару,
Ты где-то там, ты не со мной, ведь мы уже не пара, Я так хочу тебя обнять, забыть про дождь навек, Хочу тебя поцеловать, любимый человек…
И опять зрители впали в неистовство. Зал накрыла атмосфера безумного драйва, не оставив безучастных наблюдателей. Только к середине шоу Писатель, наконец, смог оторваться от завораживающего зрелища. Он с трудом отвел взгляд и попытался понять, что происходит у него на глазах. Однако разобраться было непросто. Конечно, в шоу переплетались высокий профессионализм и настоящая гениальность. Но присутствовало в нем еще что- то, чему пока не находилось названия. Писатель наморщил лоб, изо всех сил стараясь подобрать нужное определение. Оно никак не находилось. Феерия на сцене набирала обороты, мешая сосредоточиться. Танцевальная труппа творила чудеса, выкладываясь на сто процентов. Безукоризненный бэк-вокал заставлял трепетать сердца, создавая пронзительный фон выступлению артиста. А сам Борис царил в зале и душах зрителей. Единолично и безоговорочно. Он дарил людям всего себя. От песни к песне восторг аудитории рос, заполняя помещение и выплескиваясь за его пределы, докатываясь до самого моря. Рев и аплодисменты становились все громче…
Писатель всмотрелся в лица окружающих. С самого начала концерта люди включились в происходящее действо. Они прихлопывали, качались в такт музыке и подпевали. К середине представления равнодушных не осталось совсем. Под неодолимое влияние артиста попали все без исключения. А к финалу даже самые спокойные из зрителей вскакивали с мест и орали от восторга:
— Бра-аво-о!!! Давай, Боря!!!
И он, действительно, «давал». И публика стонала, повинуясь его движениям и хриплому, обволакивающему голосу. Писатель внезапно почувствовал, как неведомая сила оторвала его от кресла. Остатки скепсиса и весь приобретенный за годы жизни цинизм растворились без следа. Он поднял вверх руки и завопил вместе со всеми:
— Браво-о!!!
Моисеев принял очередную огромную охапку цветов от восторженных поклонников и промурлыкал в микрофон:
— Ялта, ты хочешь Бореньку?
Зрители буквально взвились с мест, издавая единый многоголосый вопль восхищения. Артист неуловимо изогнулся, принимая причудливую позу. В каждом его движении сквозила та самая эпатажная сексуальность, ради которой люди и пришли на концерт. Он снова склонился к микрофону и закричал:
— Ялта, еще, еще!!!
Безумство в зале достигло апогея. Казалось ничто не способно прервать крики и аплодисменты. Но едва прозвучали легкие аккорды последней песни, как толпа мгновенно затихла.
Где же ты, где, звездочка алая,
Где же ты, где, искорка малая,
Где же ты, где, чувство глубокое,
Счастье далекое, где же ты, где?..
Когда Борис закончил, от рева затряслись стены. Оглушительная овация обрушилась на
зал. Под мерный гpoxoт хлопков тысяч ладоней Борис застыл на краю сцены. Потом он долго принимал букеты и подарки от поклонников и поклонниц. Он уходил за кулисы и возвращался. И снова уходил, утопая в цветах. А люди не хотели отпускать его и стояли, аплодируя артисту…
Писатель тоже стоял и хлопал вместе со всеми. Он тоже никак не мог остановиться, но уже пытался машинально анализировать происходящее. Его въедливый ум даже в момент наивысшего удовольствия заставлял привычно выискивать объяснения, фиксируя мельчайшие детали. Писатель смотрел по сторонам и отчетливо понимал, что люди получили от концерта подлинное наслаждение. И не желают расставаться с этим ощущением, как свежеиспеченные наркоманы. А еще он был твердо уверен, что никто из сегодняшних зрителей, не покривив душой, никогда не будет морщиться, произнося имя Бориса Моисеева. И никогда не посмеет оскорбить его… Для этих людей уже не важна его репутация, уже не важно, кто он. А важен его профессионализм, его искусство и тот кайф, который он смог подарить своим бесподобным шоу…
Писатель повел плечами, будто стряхивая оцепенение. Концерт давно закончился, но обычной давки на выходе не было. Народ расходился неохотно. Как бы желая растянуть удовольствие и хоть немного еще побыть в состоянии эйфории. Писатель вышел из ложи, все еще пребывая под впечатлением. Он с трудом пробрался к дверям и нырнул в служебный коридор, направляясь в гримерку. Моисеев был уже там. Увидев ошарашенное лицо Писателя, он расхохотался:
— Ты видел, как я их сделал?! Первая песня — и я их поймал. Я их сделал!!! У меня была еще одна песня. Я хотел ее спеть, чтобы ты понял, что такое мое искусство, моя настоящая жизнь… Чтобы ты меня лучше понимал… Но я не стал, потому что почувствовал, что публика уже кончила… А когда ты кончил, а тебя еще трогают — это неприятно, не в кайф… О’кей? Я почувствовал и больше петь не стал. Даже если мне это было нужно…
Писатель кивнул. Еле передвигая ноги, он доплелся до стула и присел, ощущая блаженную истому во всем теле. Борис еще что-то говорил, но Писатель уже не слушал. Его окутывало потрясающее чувство. На языке вертелось его название… Оно целиком и полностью охватывало всю гамму эмоций, полученных от шоу. Оставалось только вспомнить нужное слово…
Неожиданно прямо перед Писателем возник арт-директор. На лице Гороха блуждала неизменная приветливая улыбка.
— Ну что, получили наслаждение от концерта? — вежливо поинтересовался он.
И тут Писателя осенило — вот оно, то самое название! НАСЛАЖДЕНИЕ! Вот чувство, которое заставляет быстрее биться сердце и радоваться жизни, несмотря ни на что! Вот ради чего стоит терпеть и надеяться! Даже перед смертью человек вспоминает лишь моменты наивысшего наслаждения. А значит, нет ничего важнее этих сладостных пронзительных мгновений! Писатель полез в карман за диктофоном…
| ПРОЛОГ | ГЛАВА 1 | СЧАСТЬЕ | ГЛАВА 2 | НЕНАВИСТЬ | ГЛАВА 3 | РАДОСТЬ | ГЛАВА 4 | СТРАХ | ГЛАВА 5 | НАСЛАЖДЕНИЕ | ГЛАВА 6 | ВИНА | ГЛАВА 7 | ЛЮБОВЬ | ЭПИЛОГ |
БОРИС МОИСЕЕВ | КНИГА ПТИЧКА ЖИВОЙ ЗВУК | ЧИТАТЬ ONLINE
БОРИС МОИСЕЕВ официальный сайт 