| ПРОЛОГ | ГЛАВА 1 | СЧАСТЬЕ | ГЛАВА 2 | НЕНАВИСТЬ | ГЛАВА 3 | РАДОСТЬ | ГЛАВА 4 | СТРАХ | ГЛАВА 5 | НАСЛАЖДЕНИЕ | ГЛАВА 6 | ВИНА | ГЛАВА 7 | ЛЮБОВЬ | ЭПИЛОГ |
БОРИС МОИСЕЕВ | КНИГА ПТИЧКА ЖИВОЙ ЗВУК | ЧИТАТЬ ONLINE
ПТИЧКА ЖИВОЙ ЗВУК // ГЛАВА 1
Симферопольский аэропорт с похмелья. Тридцать пять в тени.
После прохладного салона самолета влажная крымская жара рождала странные ассоциации. Будто внезапно оказался под мышкой у толстой потной тетки. Тепло, сыро и нечем дышать. Заболела голова и почему-то живот. Писатель уныло слез с трапа и поплелся на паспортный контроль, по дороге размышляя о том, что коньяк, наверное, нужно закусывать. Иначе «бодун» заставляет ненавидеть всех окружающих. Включая равнодушного таможенника за стойкой…
— Здоровеньки булы! — дружелюбно сказал Писатель стражу границы и усилием воли раздвинул губы в улыбке.
Тот его познаний в украинском языке не оценил. Зато с удвоенной бдительностью впился глазами в помятую физиономию мас- тера художественного слова. Однако, не найдя там ничего интересного, с видимым сожалением пропустил на территорию страны очередного гостя.
По ту сторону границы ничего нового не обнаружилось. Разве что к влажной жаре добавилось сомнительное гостеприимство местных таксистов. К искреннему удивлению Писателя* Симферополь оказался городом, а не названием ялтинского аэропорта. Как, к примеру, -«Пулково» или на худой конец, — «Шереметьево»!
— Куда ехать? Куда ехать?! Ехать надо? Ш загалдели со всех сторон неприятно громкие голоса.
— Отель -«Ялта».
— Оте-ель?! Сто пятьдесят долларов… до гостиницы.
— Сколько?! — изумился Писатель.
— Сто тридцать,— послушно уронили ценник таксисты.
Жестокое похмелье сотрясло организм. Писатель почувствовал настоятельную необходимость нырнуть в первую попавшуюся машину. Упасть и замереть, ловя врывающийся в окно ветерок жадно распахнутым ртом. Затаиться и не двигаться, дожидаясь, пока успоко- ится ноющая боль в желудке. И чтобы ни с кем не ругаться и не разговаривать. И побыстрее добраться до гостиницы, где его ждет Борис Моисеев… Но…
—Совсем хохлы оборзели! — громко заявил он.
Чого? — дружно опешили от такой наглости таксисты.
— Того! — Писатель агрессивно выпятил подбородок — Вы что, сала обожрались?!
После этого рыночные отношения переросли в базарные. То есть таксисты перестали торговаться и ринулись в драку. Писатель расхохотался им в лицо. Одновременно он раз-
вернулся и, преодолевая тошноту, галопом рванул со стоянки, подальше от аэропорта. На национальной идее хохлы продержались метров пятьсот. Потом отстали…
От аэропорта до железнодорожного вокзала пришлось добираться в душной маршрутке. Зато по нашим деньгам всего за десять рублей. Хотя и долго. Но Писатель не торопился. Он не спеша прошелся по привокзальной площади. Головная боль немного утихла. Живот тоже вроде начало отпускать. Родная грязноватая суета железной дороги как-то успокаивала. Да и таксисты у вокзала оказались сговорчивей. Нормальные мужики, разумная ценовая политика… Час езды, тысяча рублей и вот она — Ялта! В смысле гостиница. Ну и город, конечно. Где-то вдалеке целуется с морем. Из номера на девятом этаже вид — потрясающий! Если бы не голова…
Звонок Моисееву Писатель откладывал как мог. Он развешивал вещи, пил таблетки, долго принимал душ, чистил зубы и брился… Ему хотелось обратно, в родной Питер. В насиженное кресло перед любимым компьютером. И просто сидеть, выдумывая из головы сюжеты, похожие на жизнь. С персонажами, абсолютно подвластными воображению. Вместо этого предстояло писать правду. А правду он не любил. Но красноватые глаза из зеркала напротив продолжали смотреть с гадким укором…
Телефон лежал на журнальном столике. Писатель собрал волю в кулак. Модный слайдер щелкнул в ладони. На дисплее высветилось: «Горох Сергей». Неприятно пискнула кнопка набора номера. Арт-директор Моисеева ответил не сразу. Гудок за гудком шел без ответа. В писательском мозгу даже успели гаденько зашевелиться счастливые мыслишки. Появилась смутная надежда, что у богемы изменились планы. Или график гастролей. Или еще что-нибудь… Тогда можно было бы с чистой совестью прогулять командировочные и…
— Але? — произнес приятный мужской голос.
Все рухнуло.
— Здравствуйте. Писателя вызывали?
Да, да! Здравствуйте! С приездом. Вы знаете, мы с Борисом сейчас в Евпатории. В восемь у нас концерт. Так что давайте встретимся в двенадцать под козырьком гостиницы и обо всем договоримся.
Писатель вышел на балкон, увидел козырек над входом. Дотом посмотрел на часы, на недопитый в Самолете коньяк… Времени было достаточно.
— Договорились,— обреченно проговорил он и нажал отбой.
То ли кислород с морским йодом ударили в голову, то ли французы чем-то разбодяжили «Енисей», но спал он отлично. Пожалуй, впервые за последние несколько месяцев снилось что-то хорошее. Девушек было много, все не одетые. А главное, они безумно его любили. То есть не требовали денег, не просили решать их проблемы и не хотели от него детей. Сказочные существа желали только секса, причем самым развратным способом. Писатель поселился в раю и спускаться на землю не собирался. Но сотовая связь, оказывается, принимает звонки и там. То есть способна изгадить любую жизнь, даже райскую. Телефон нервно завибрировал на столе, ударился боком о стакан и принялся издавать неприятные звуки, которые и звонком-то назвать было нельзя.
Писатель открыл глаза. После нежного райского света темнота незнакомой комнаты сразу испортила настроение. На часах было почти десять, а ему надо было работать. Возникло острое желание сказать, что приличные люди в такое время звонками не беспокоят. Потом обозвать звонящего мудаком и злобно орать еще что-нибудь, пользуясь лексикой и фразеологией отмороженного сантехника. Но… Он схватил трубку, посмотрел на определившийся номер и произнес без особой радости в голосе:
— Здравствуйте, Сергей.
— Здравствуйте! Вы знаете, планы изменились. В два часа за вами придет машина. Мы едем в гости к одному Бориному другу. Борис хочет, чтобы вы прямо там и начали работать. Будьте, пожалуйста, у козырька. Черный «Мерседес», номер — ноль пятьдесят. Договорились?
Писатель с трудом удержался, чтобы не уточнить, два часа дня или ночи? Затем, здраво рассудив, что у этих людей днем, наверняка, вообще ничего не происходит, решил немного пожить богемной жизнью. Тем более что голова вроде прошла, да и в животе неожиданно оказалось совсем пусто.
— Договорились,— уже теплее произнес он. К южным морским и цветочным ароматам отчетливо присоединились запахи халявной еды и питья. Ровно в два часа ночи он стоял под козырь ком гостиницы «Ялта» и всматривался в черную даль извилистой горной дороги. Машины подъезжали одна за другой, но «Мерседеса» все не было. Зато были «Феррари», «Ягуары» и «Лексусы». Из них выходили существа, по всей видимости созданные природой в моменты самого лучшего расположения духа.
Легкой походкой девушки уверенно двигались в сторону гостиницы. Под руки их держали откормленные буржуи и что-то шептали им в украшенные бриллиантами ушки…
Писателя внезапно пробило на дежавю.
Вот так когда-то, лет двадцать назад, совсем еще юный, он стоял на набережной холодной Невы у гостиницы «Ленинград» и провожал глазами таких же нимф, от которых исходил удивительный аромат дорогих духов, сигарет и норковых шуб. На каждой из них он готов был жениться, но это было не по карману. Что уж греха таить, теперь денег хватало. И жениться, как показывала практика, на них было необязательно. Что в корне меняло дело. Он еще раз оглянулся на очередную «сладкую парочку».
Глаза сами собой зацепились за нереально круглую попку, обтянутую шелком вечернего платья. Южная ночь скрывала недостатки, а придумывать достоинства было его профессией. Богемная жизнь еще не началась, но уже очень сильно нравилась…
Автомобильный гудок раздался так неожиданно, что Писатель неуклюже отпрыгнул в сторону. В полете он непроизвольно выдал длинную тираду совершенно нецензурного содержания. Рядом с ним остановился «Мерседес» номер ноль пятьдесят.
— Это вы к Боре едете? — с недоверием спросил водитель.
С его приветливого лица постепенно сползала улыбка.
— Непохоже? — обрадовался этому обстоятельству Писатель и по-хозяйски полез на заднее сиденье.
Машина сорвалась с места и уже через несколько минут на сумасшедшей скорости неслась по крутому серпантину. Из источников света на дороге имелась только луна. В ее тусклом мерцании застывшее лицо водителя казалось зловеще бледным, почти мертвым.
— Куда едем? — ненавязчиво попытался завести разговор Писатель.
— В Ливадию,— лаконично отозвался водитель и снова замолчал.
Ответ ничего не прояснил. Только в голове возникли странные ассоциации. То ли Брежнев, то ли Сталин творили там свои жуткие беззакония… А машина все поднималась куда-то в гору. Понемногу стало закладывать уши. Внезапно свет мощных галогенов выхватил из темноты зловещую надпись белым по синему: «ЛИВАДИЯ 20 км». Писателю стало не по себе. Воображение, которым он зарабатывал себе на хлеб,
ни с того ни с сего очнулось и принялось бить по нервам. Он вдруг представил себе, что всего через двадцать километров банда голых, обдолбанных извращенцев набросится и растерзает его… где-нибудь в душной сауне. А потом, под покровом ночи, его тело с камнем на шее тихонько скинут в самое Черное море. И никто не узнает где… далее по тексту. Тогда прощай тиражи и слава! И ты, круглая попка, обтянутая черным шелком вечернего платья, тоже прощай!»
Писатель поежился и решил, что если веселье происходит в бане, то он сразу развернется и уедет. И ни в какие бассейны тоже не полезет. И вообще не станет раздеваться.»
— А кто там будет? — Он снова попытался войти в контакт с молчаливым водителем.
— Все! — загадочно ответил тот и включил приемник.
«…Голубая луна, голубая луна…» — раздалось в машине.
Писатель забился в угол и прикрыл глаза. Жуткие сюжеты возможного развития событий, в основном окрашенные все в тот же голубой цвет, посыпались на него как из рога изобилия. Ночь делает с человеком все, что захочет… Ночью нужно спать!
Через десять минут машина остановилась.
— Все! Приехали! Выходите, вас встретят,— произнес водитель, не поворачивая головы, и добавил: — Удачи!
Писатель мысленно перекрестился, догадываясь, что он не просто «приехал», а даже где-то «приплыл». В самом пессимистичном смысле. Внезапно рядом с автомобилем возник какой-то человек. Невысокого роста, полный и неожиданно энергичный. Он резко открыл дверцу и с улыбкой подал руку.
— Здравствуйте, а мы вас заждались!
Подобная бодрость в три часа ночи насторожила автора детективных романов. Он старательно всмотрелся в глаза встречающего, но расширенных зрачков, свойственных наркоману, в темноте не разглядел. Сразу расставляя точки над «i», Писатель выбрался из машины, не подавая руки. По его мнению, подобным образом из автомобилей должны были извлекать исключительно дам. Или того хуже… Он ловко отодвинулся подальше от подозрительного типа и максимально нейтрально произнес:
— Доброй ночи! А вы, наверное, Сергей?
— Нет, Сергей там, с Борей. Они вас ждут,— встречающий махнул рукой куда-то в сторону густых зарослей, за которыми виднелись разноцветные огни.— Вы плавки-то захватили? А то Боря сказал — без плавок не пускать. Все будем в бассейне купаться…
У Писателя засосало под ложечкой. Не то от голода, не то от неприятных предчувствий.
— Я, вы знаете, в три часа ночи купаться не могу. Для меня поздновато… Темно, знаете, сыро… Плавки опять же… — инженер человеческих душ начал конструировать несуразный отмаз… Но мужчина вдруг громко рассмеялся:
— Да я шучу! Какое купание? У нас и воды то в бассейне пока нет! — Он хлопнул Писателя по спине и легонько подтолкнул вперед: —
Добро пожаловать! Проходите! Боря на кухне. Он вас ждет.
И вдруг все встало на свои места. За цветущим кустарником обнаружился большой и в то же время очень уютный дом. Ярко освещенные ступени вели к стеклянным дверям. Писатель открыл их и оказался в торжественно убранном зале с огромным столом посредине. Вокруг него суетились какие-то женщины. Причем совсем не те, что, по мнению Писателя, должны были участвовать в богемной ночной тусовке Бориса Моисеева. Приятные немолодые, но очень ухоженные лица, веселый смех, мягкий украинский говор… И стол, превосходящий по калорийности меню дивизии американского спецназа. Несколько мужчин сидели в стороне на диване, курили и мирно беседовали. Как ни странно, при этом они даже не пытались гладить друг друга по коленкам! Все это никак не укладывалось в картину развратного безумства…
Писатель впал в легкий ступор. Рухнула сама идея бестселлера! Внезапно писать стало не о чем! Л командировочные он начал тратить еще в дьюти-фри «пулковского» таможенного терминала! В голову полезли дурацкие мысли. Типа — начать чудить самому, чтобы хоть как-то наскрести материал на книгу…
-Здравствуйте! — Еще один незнакомый голос вывел его из оцепенения.— Вы — писатель из Питера?
— А я — Сергей. Горох Сергей. Арт-директор Бориса. Это я с вами говорил сегодня по телефону. Боря ждет на кухне. Он хочет, чтобы вы начали прямо оттуда.
Рухнувшие надежды начали возрождаться. Писатель обрадовался. Судя по всему, порок гнездился на кухне, скрываясь от глаз каких-нибудь папарацци. Это было интересно. Он двинулся по длинному коридору, пропитанному приятным запахом копченостей, чеснока и чего-то сладкого, мысленно прикидывая, насколько скандальной получится первая глава. Начать с кухни! Нет ничего более эпатажного и нетривиального одновременно! Гламур среди кастрюль, сковородок и грязной посуды! Репортаж по ту сторону нормальной жизни! «Все самое интересное в жизни Бориса Моисеева происходит на кухне…»
На этом этапе творческих изысканий закончился коридор. Яркий свет ламп с невысокого потолка резанул по глазам. Последние надежды писателя испарились. Борис Моисеев был одет, трезв, окружен женщинами и доволен жизнью. Он стоял у плиты с поварешкой в руках и что- то увлеченно перемешивал в кастрюле.
Обычные для этого времени года шорты по колено в стиле «милитари», модно помятый пиджак, футболка… Одним словом, зацепиться было не за что. Разве что странная сумка за спиной. С длинной бахромой. На лямке из потертой мешковины. И еще — зачесанные назад неестественно белые волосы…
Писатель придирчиво всмотрелся в героя будущей книги и почти совсем расстроился.
Для скандального образа катастрофически не хватало деталей. Такого просто не могло быть! Что-то обязательно должно было отличать Бориса Моисеева от остальных…
Растерянный взгляд Писателя снова суетливо пробежал по одежде звезды. И вдруг… Артист стоял на влажном от пара кафельной полу кухни в золотых тапках турецкого фасси на с задранными носами! Писатель облегченно выдохнул. Слава Богу! Будет о чем писать, будет! Непростой получится персонаж, и обязательно со странностями…
;, — Здравствуйте. Писателя вызывали? Вы не против? — Он достал из кармана диктофон и помахал им в воздухе.
Моисеев поднял глаза, улыбнулся, сверкнул ярко-белыми зубами и заговорил хрипловатым голосом;
. —Здравствуйте, здравствуйте! А я вас ждал! Я сказал не начинать, пока вы не появитесь! О’кей? Я — Боря Моисеев.
Он протянул руку и засмеялся во весь голос. Все вокруг заулыбались. Как-то очень по- дружески. Без подобострастия.
— Я хочу, чтобы мы начали прямо отсюда Я пришел сюда, в эту кухню, в доме всех этих замечательных людей, чтобы приготовить муллис. Это по-французски. О’кей? Это — вот это.— Борис показал поварешкой в кастрюлю, где булькало и вкусно пахло что-то непонятное. Он повернулся и обвел глазами людей, стоящих вокруг.— Сразу знакомьтесь — семейка Адамс. Но… днепропетровского розлива! Я в их движениях уже десять лет. Тут свои интриги, своя база, кто-то приехал, кто-то не приехал… Я все понимаю, все принимаю. О’кей? Лена… Сегодня у нее день рождения.
Борис посмотрел на девушку, стоящую у окна. Молодая, красивая, она счастливо улыбалась и слушала с явным удовольствием.
Писатель с удивлением почувствовал, как неожиданно спало напряжение последних суток, исчезли странные предчувствия. Ему вдруг стало уютно и спокойно в этом большом чужом доме. Рядом с этими незнакомыми людьми. Он внезапно ощутил, что вокруг царит обыкновенное, несуетное человеческое счастье. И раскрылся ему навстречу. Как бы присоединяясь…
А Борис продолжал говорить, одновременно кидая в кастрюлю мидии и крупно нарезанный лук. Он увлеченно мешал кипящее варево, которое постепенно становилось совсем мутным.
— А вот это — ее отец,— Моисеев похлопал по плечу того самого человека, который встретил Писателя у машины и пугал бассейном.— Это местная мафия. Они здесь все скупили. Он здесь хозяин. О’кей? Прекрасные люди. Я их люблю. И они меня любят,— он поводил поварешкой в кастрюле.— А я люблю готовить. Вообще, люблю готовить с детства. Потому что в детстве я всегда хотел жрать. О’кей?
— А где это было? — профессионально среагировал Писатель.
— Город Могилев. Это целая история! Мое рождение, еврейское гетто, все эти дела.. Я сегодня ехал в машине и думал: как я сделал такой рывок с этого черного дна?! Знаете есть такие бои без правил. Понимаете? Там нужно отыграть наверняка и иметь хорошую реакцию. Точно знать, откуда придет удар. Это моя профессия, моя жизнь, И я расскажу об этом… Мне нужно белое вино.
Все вокруг пришло в движение, будто падишах в турецких тапочках возжелал пить, Откуда ни возьмись, появилась бутылка, С легким хлопком выскочила пробка, и отмеренное на глаз, небрежным жестом, вино полилось в кастрюлю.
Писатель покосился на странное блюдо и твердо решил от дегустации воздержаться. Недавно успокоившийся живот к экспериментам не располагал. Хотя разговоры о еде навевали аппетит. Да и накрытый в зале стол на вид и запах был просто супер! В отличие от компота из мидий с вином.
И сколько времени это надо варить? — как бы интересуясь рецептом, с затаенной надеждой спросил Писатель.
— Уже почти готово,— Борис зачерпнул бульон и понюхал.— Это будет очень вкусно. Попробуйте!
— Вы, конечно, попробуйте, но у нас есть что кушать,— едва слышным шепотом успокоил хозяин дома.
Писателю определенно понравилось его спокойное чувство юмора… Рискнуть здоровьем он не успел. Борис уже ткнул поварешку обратно в кастрюлю и энергично кивнул:
— Да нет! Соль надо пробовать, всю эту историю… Так вот о книге. Это интересно. И родился я интересно, и жил. И в начале книги должно быть так, как я однажды написал. Это было еще в Москве. Я благодарен всем! И огромный список великих, знаменитых и значимых людей. Для меня очень значимых. Там мои родственники, мои близкие друзья, мои интересы, понимаете, да? И много фамилий. И начинаем книгу! Я благодарен ВАМ! И огромный список. А там фамилии крутые! И Брежнев, и Горбачев, и Пугачева! Кобзон — Кобзон, Путин — Путин! О’кей? И все это — моя жизнь. Понимаешь?.. А соль у нас есть?
— Соли немножко есть,— скромно отозвался хозяин дома и протянул огромную бадью с «белой смертью».
Борис посолил, снова перемешал и, наконец, сообщил, что блюдо готово. Все украинцы торжественно получили по плошке французского муллиса. Писатель нарочно затерялся в толпе, и ему деликатеса не хватило. И, видимо, зря. Варево, по свидетельству очевидцев, удалось. А мидий, оказывается, ловили специально для Моисеева, чуть ли не ночью с фонариками в ближайшей бухте. Но ничто, включая хваленый французский муллис, не может сравниться с гастрономическим качеством украинского застолья. Рассказывать о прелести блюд, которыми угощали Писателя в ту ночь, было бы глупо. Это все равно, что секс по телефону. Садизм — блюдо для мазохистов.
—Выпьем чего-нибудь? Налейте ему! — Борис усадил Писателя рядом с собой.
— Да я, если только минералки,— Писатель сглотнул слюну и неуверенно добавил: — Я еще с самолета никак… Да и, как бы, на работе.»,
— Выпейте и напишите вот это все! Вот об этих людях напишите. Честно! О’кей? Вы знаете, я люблю такие компании. В них начинаешь ценить себя в жизни, осознавать, что к тебе пришло и что произошло…
Появился хозяин дома В руках он держал небольшой графин. Содержимое отливало шоколадным цветом. Каждый лучик света попадающий на негр, превращался в сказочный салют.
— Это коньяк,— произнес хозяин с улыбкой.— Такого в магазине не купишь! Девяносто первого года урожай. Чисто крымский. Бережем для дорогих гостей.
Писателя вдруг посетила простая и, пока еще, трезвая мысль. Неразумно отказываться от коньяка розлива девяносто первого года в четыре часа утра. Тем более что впервые в жизни его назвали дорогим гостем. Тем более что кто-то сберег для него спиртное! А ведь он мог сейчас бессмысленно спать у себя в номере или, того хуже, в душном Питере. И вряд ли ему снилось бы что-либо подобное. Писатель выпил. Коллекционный коньяк взорвался во рту удивительным букетом ароматного винограда, пропитанного южным солнцем, запахом моря и жаркого лета. Напиток пробежал где- то около сердца, оставив после себя ощущение счастья, согрел душу и горячо разлился в животе.
— Марина, выглядишь, конечно, супер! Клянусь! — кричал кому-то Борис на другой конец стола.
Несмотря на изматывающие переезды в Евпаторию и обратно, несмотря на отработанный концерт, в четыре утра он был на удивление бодр и свеж, будто только что проснулся. Он повернулся к Писателю:
— Я сегодня целый день просидел, проболтал на пляже и не успел Пожрать. И вот по дороге в Евпаторию мы остановились у какого- то простого магазина, знаете? И подходит ко мне человек. Пьяный в жопу. И говорит, мол, спасибо вам большое за то, за это… Но это фигня! Вы знаете, когда он меня там обнял… От него вонища, блин, обалдеешь! И он говорит — спасибо тебе, Борис Моисеич! Прикиньте? А мне — все равно! Я их люблю и понимай). Они — обычные люди. Перемешанные. И татары, и украинцы, и русские. Как их можно делить? Я не понимаю! Национальность для меня не имеет значения! И пол не имеет значения! И секс не имеет значения! Я не хочу зацикливаться на своих историях, своих любовных увлечениях… Поверьте, вам и кроме этого будет о чем рассказать!
Писатель вспомнил, что собирался писать о чувствах и эмоциях Бориса Моисеева. Оставалось понять, о каких? Нужно было точно попасть, в самые главные, сильные. Он напрягся, стараясь придумать с чего начать. Но в мыслях царила неразбериха без единой стоящей идеи. Писатель огорченно опрокинул еще стопку сказочного коньяка и честно попытался уточнить детали будущего бестселлера:
— Пишем от первого лица?
— Конечно! Чувства — это всегда от первого лица! О’кей? — энергично подтвердил Моисеев.
Писатель снова выпил. Постепенно все становилось на свои места. Коньяк перекрасил ночь в светлые тона. Жизнь вновь обретала смысл. Живот не болел, голова тоже. Само по себе это уже было счастьем. Для него лично. И люди вокруг тоже, несомненно, были счастливы. По-человечески просто. В их жизни царили покой и достаток. А что еще нужно нормальному человеку для этого самого счастья? Ничего не болит, дом — полная чаша и вокруг родные и близкие люди.
В эпицентре всеобщего блаженства сидел Борис Моисеев, как странный идол в турецких тапочках. Словно олицетворение сбывшихся надежд. Писатель подумал, а может быть, это и есть — самый счастливый человек? И тема первой главы вдруг родилась сама собой. Легко и непринужденно. Потому что ничего не может быть важнее для человека, чем счастье. Очень довольный собой, он с улыбкой потянул Бориса за рукав и включил диктофон…
— СЧАСТЬЕ?
| ПРОЛОГ | ГЛАВА 1 | СЧАСТЬЕ | ГЛАВА 2 | НЕНАВИСТЬ | ГЛАВА 3 | РАДОСТЬ | ГЛАВА 4 | СТРАХ | ГЛАВА 5 | НАСЛАЖДЕНИЕ | ГЛАВА 6 | ВИНА | ГЛАВА 7 | ЛЮБОВЬ | ЭПИЛОГ |
БОРИС МОИСЕЕВ | КНИГА ПТИЧКА ЖИВОЙ ЗВУК | ЧИТАТЬ ONLINE
БОРИС МОИСЕЕВ официальный сайт 